Стихи русских поэтов - классиков и поэтов советского времени про имена.

Майя
Константин Бальмонт
Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветущий в столетие раз,
Пряный, дышал между гор, на вершинах.
Месяц за скалы проплыл и погас.

В темной пещере, задумчивый йоги,
Маг-заклинатель, бледней мертвеца,
Что-то шептал, и властительно-строги
Были черты сверхземного лица.

Мантру читал он, святое моленье;
Только прочел - и пред ним, как во сне,
Стали качаться, носиться виденья,
Стали кружиться в ночной тишине.

Тени, и люди, и боги, и звери,
Время, пространство, причина, и цель,
Пышность восторга, и сумрак потери,
Смерть на мгновенье, и вновь колыбель.

Ткань без предела, картина без рамы,
Сонмы враждебных бесчисленных "я",
Мрак отпаденья от вечного Брамы,
Ужас мучительный, сон бытия.

К самому небу возносятся горы,
Рушится с гулом утес на утес,
Топот и ропот, мольбы и укоры,
Тысячи быстрых и звонких колес.

Бешено мчатся и люди и боги...
Майя! О, Майя! Лучистый обман!
"Жизнь - для незнающих, призрак - для йоги,
Майя - бездушный немой океан!"

Скрылись виденья. На горных вершинах.
Ветер в узорах ветвей трепетал.
Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветок вековой, отцветал.

Кассандре
Осип Мандельштам
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре торжественного бденья
Воспоминанья мучат нас.

И в декабре семнадцатого года
Всё потеряли мы, любя;
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя...

Когда-нибудь в столице шалой
На скифском празднике, на берегу Невы
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.

Но, если эта жизнь — необходимость бреда
И корабельный лес — высокие дома,—
Я полюбил тебя, безрукая победа
И зачумленная зима.

На площади с броневиками
Я вижу человека — он
Волков горящими пугает головнями:
Свобода, равенство, закон.

Больная, тихая Кассандра,
Я больше не могу — зачем
Сияло солнце Александра,
Сто лет тому назад сияло всем?

1917
Клеопатра
Анна Ахматова
Уже целовала Антония мертвые губы,
Уже на коленях пред Августом слезы лила...
И предали слуги. Грохочут победные трубы
Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла.
И входит последний плененный ее красотою,
Высокий и статный, и шепчет в смятении он:
«Тебя — как рабыню... в триумфе пошлет пред собою...»
Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.
А завтра детей закуют. О, как мало осталось
Ей дела на свете — еще с мужиком пошутить
И черную змейку, как будто прощальную жалость,
На смуглую грудь равнодушной рукой положить.
Анжелика
Марина Цветаева
Темной капеллы, где плачет орган,
Близости кроткого лика!..
Счастья земного мне чужд ураган:
Я - Анжелика.

Тихое пенье звучит в унисон,
Окон неясны разводы,
Жизнью моей овладели, как сон,
Стройные своды.

Взор мой и в детстве туда ускользал,
Он городами измучен.
Скучен мне говор и блещущий зал,
Мир мне - так скучен!

Кто-то пред Девой затеплил свечу,
(Ждет исцеленья ль больная?)
Вот отчего я меж вами молчу:
Вся я - иная.

Сладостна слабость опущенных рук,
Всякая скорбь здесь легка мне.
Плющ темнолиственный обнял как друг
Старые камни;

Бело и розово, словно миндаль,
Здесь расцвела повилика...
Счастья не надо. Мне мира не жаль:
Я - Анжелика.

Ариадна
Марина Цветаева
Оставленной быть - это втравленной быть
В грудь - синяя татуировка матросов!
Оставленной быть - это явленной быть
Семи океанам... Не валом ли быть
Святым, что с палубы сносит?

Уступленной быть - это купленной быть
Задорого: ночи и ночи и ночи
Умоисступленья! О, в трубы трубить -
Уступленной быть! - Это длиться и слыть
Как губы и трубы пророчеств.

21 апреля 1923
Нелли
Игорь Северянин
В будуаре тоскующей нарумяненной Нелли,
Где под пудрой молитвенник, а на ней Поль де-Кяк,
Где брюссельское кружево... на платке из фланели! -
На кушетке загрезился молодой педагог.

Познакомился в опере и влюбился, как юнкер.
Он готов осупружиться, он решился на все.
Перед нею он держится, точно мальчик, на струнке,
С нею в парке катается и играет в серсо.

Он читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли,
Восхвалив авиацию, осуждает Китай.
И, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли...
Нелли нехотя слушает,- "лучше ты покатай".

"Философия похоти!.." Нелли думает едко:
"Я в любви разуверилась, господин педагог...
О, когда бы на "Блерио" поместилась кушетка!
Интродукция - Гауптман, а финал - Поль де-Кок!"

1911
Аленушка
Иван Бунин
Аленушка в лесу жила,
Аленушка смугла была,
Глаза у ней горячие,
Блескучие, стоячие.
Мала, мала Аленушка,
А пьет с отцом — до донушка.
Пошла она в леса гулять,
Дружка искать, в кустах вилять,
Да кто ж в лесу встречается?
Одна сосна качается!
Аленушка соскучилась,
Безделием измучилась,
Зажгла она большой костер,
А в сушь огонь куда востер!
Сожгла леса Аленушка
На тыщу верст, до пёнушка,
И где сама девалася —
Доныне не узналося!
20 июня 1916
Руслан
Иван Бунин
Гранитный крест меж сосен, на песчаном
Крутом кургане. Дальше — золотой
Горячий блеск: там море, там в стеклянном
Просторе вод — мир дивный и пустой...
А крест над кем? Да, бают, над Русланом.

И сходят наземь с седел псковичи,
Сымают с плеч тяжелые мечи
И преклоняют шлемы пред курганом,
И зоркая сорока под крестом
Качает длинным траурным хвостом.

Вдоль по песку на блеске моря скачет —
И что-то прячет, прячет...
Морской простор — в доспехе золотом.

16 июля 1916
К Маше
Константин Батюшков
О, радуйся, мой друг, прелестная Мария!
Ты прелестей полна, любови и ума,
С тобою грации, ты грация сама.
Пусть парки век прядут тебе часы златые!
Амур тебя благословил,
А я — как ангел говорил.
Антоний
Валерий Брюсов
Ты на закатном небосклоне
Былых, торжественных времен,
Как исполин стоишь, Антоний,
Как яркий, незабвенный сон.

Боролись за народ трибуны
И императоры - за власть,
Но ты, прекрасный, вечно юный,
Один алтарь поставил - страсть!

Победный лавр, и скиптр вселенной,
И ратей пролитую кровь
Ты бросил на весы, надменный, -
И перевесила любовь!

Когда вершились судьбы мира
Среди вспененных боем струй, -
Венец и пурпур триумвира
Ты променял на поцелуй.

Когда одна черта делила
В веках величье и позор, -
Ты повернул свое кормило,
Чтоб раз взглянуть в желанный взор.

Как нимб, Любовь, твое сиянье
Над всеми, кто погиб, любя!
Блажен, кто ведал посмеянье,
И стыд, и гибель - за тебя!

О, дай мне жребий тот же вынуть,
И в час, когда не кончен бой,
Как беглецу, корабль свой кинуть
Вслед за египетской кормой!

Апрель 1905
Любе (В тот миг, в полуночь...)
Лев Мей
В тот миг, в полуночь ту таинственную мая,
Когда всё расцветет, весной благоухая,
И каждый миг твердит: «Лови меня, лови!»,
Когда дрожит звезда на небе от любви
И голубой глазок фиалка раскрывает,
Не зная — где она, не зная — что она,
Не зная, что есть жизнь, полуночь и весна,
И кто-то, с небеси, цветочки поливает,—
Ты знаешь ли, Люба, я думаю о чем?
Я думаю, что — да: сионские одежды
Даются лилии единой — не царю
Еврейскому; что вешнюю зарю
Встречают вешний взор и вешние надежды;
Что мудрость, вера — всё, чем в жилах бьется кровь,
В любви, не ведущей, что в мире есть любовь.
17 сентября 1860
Алине
Александр Бестужев
Еще, еще одно лобзанье!
Как в знойный день прохлада струй,
Как мотыльку цветка дыханье,
Мне сладок милой поцелуй.
Мне сладок твой невинный лепет
И свежих уст летучий трепет,
Очей потупленных роса
И упоения зарница...
Всё, всё, души моей царица,—
В тебе и прелесть, и краса!
Какой отрадой повевает
С твоих кудрей, с твоих ланит!
Дыханье — негою поит,
От взора — сотом сердце тает,
И быстро молния любви
Течет, кипит в моей крови.

Когда ж твой легкий стан объемлю,
Я, мнится, покидаю землю...
Оковы праха отреша,
Орлом ширяется душа!
Но целый мир светлеет раем,
Когда, восторженные, мы
Уста и чувства, и умы
В одно лобзание сливаем!
О, друг мой, если б в этот миг,
Неизъяснимый, невозвратный,
Далекий горестей земных,
Дней наших факел благодатный
Погас в пучине светлых струй
И пал за нами смертный полог,—
Чтоб был последний поцелуй,
Как небо, чист, как вечность, долог.