Известные стихи советского поэта Светлова. Лучшие стихи.
Мы смерти смотрели в лицо,
Вперёд продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов.
Средь нас был юный барабанщик.
В атаках он шёл впереди
С весёлым другом-барабаном,
С огнём большевистским в груди.
Однажды ночью на привале
Он песню весёлую пел,
Но, пулей вражеской сражённый,
Пропеть до конца не успел.
С улыбкой юный барабанщик
На землю сырую упал,
И смолк наш юный барабанщик,
Его барабан замолчал.
Промчались годы боевые,
Окончен наш славный поход.
Погиб наш юный барабанщик,
Но песня о нём не умрёт.
На нас десятилетия глядят,
Нам не жалела родина пайка -
Сто молний, сто чудес и пачка табака,
И пачка табака.
И сорок лет - довольно долгий срок -
Мы протащили вещевой мешок,
Была такая ноша нелегка -
Сто молний, сто чудес и пачка табака,
И пачка табака.
Мы твёрдо помним воинский устав, -
И будущему, чуточку устав,
Мы вынули из нашего мешка
Сто молний, сто чудес и пачку табака,
И пачку табака.
Проводам молодым:
- Мы дадим вам работу
И песню дадим! -
И за дело свое
Телеграф принялся,
Вдоль высоких столбов
Телеграммы неся.
Телеграфному проводу
Выхода нет -
Он поет и работает,
Словно поэт...
Я бы тоже, как провод,
Ворону качал,
Я бы пел,
Я б рассказывал.
Я б не молчал,
Но сплошным наказаньем
Сквозь ветер, сквозь тьму
Телеграммы бегут
По хребту моему:
"Он встает из развалин -
Нанкин, залитый кровью..."
"Папа, мама волнуются,
Сообщите здоровье..."
Я бегу, обгоняя
И конных и пеших...
"Вы напрасно волнуетесь..." -
Отвечает депеша.
Время!
Дай мне как следует
Вытянуть провод,
Чтоб недаром поэтом
Меня называли,
Чтоб молчать, когда Лидочка
Отвечает: "Здорова!",
Чтоб гудеть, когда Нанкин
Встает из развалин...
И поле пылало во всю ширину…
Животные шли молчаливо и строго,
Как будто они осуждали войну:
«Мы с гомельских пастбищ, травой знаменитых,
Ушли перед самым осенним покосом,
Мы, может, сегодня на наших копытах
Последнюю мирную землю уносим!..
Не уходить бы! Остаться! Припасть бы еще
Губами к родному, к зеленому пастбищу!..»
И земля уж, как видно, не та под ногами.
Люди с богом когда-то работали вместе,
А потом отказались: мол, справимся сами.
Дорогая старушка! Побеседовать не с кем вам.
Как поэт, вы от массы прохожих оторваны...
Это очень опасно - в полдень по Невскому
Путешествие с правой на левую сторону...
В старости люди бывают скупее -
Вас трамвай бы за мелочь довез без труда,
Он везет на Васильевский за семь копеек,
А за десять копеек - черт знает куда!
Я стихи свои нынче переделываю заново,
Мне в редакции дали за них мелочишку.
Вот вам деньги. Возьмите, Марья Ивановна!
Семь копеек - проезд, про запасец - излишки...
Товарищ! Певец наступлений и пушек,
Ваятель красный человеческих статуй,
Прости меня! - я жалею старушек,
Но это - единственный мой надостаток.
Солнце медленно плывет,
Над могилой Дон-Кихота
Сбросил бомбу самолет.
И в дыму военной бури,
И у смерти на краю
Ходит с песней Ибаррури -
Ходит женщина в бою.
Я хотел бы с нею вместе
Об руку, ладонь в ладонь,
У пылающих предместий
Встретить полночи огонь,-
Чтоб отряды шли лавиной,
Чтобы пели на ходу
Все, что пела Украина
В девятнадцатом году;
Чтоб по улицам Толедо
С этой песней прошагать,
Теплым воздухом победы
Учащенно задышать!..
Над землей военнопленной,
Над Севильей держит путь
Гул, мешающий вселенной
Утомленной отдохнуть.
Как переменилось все на свете!
Обручи катают старики,
Ревматизмом мучаются дети,
По Севану ходят поезда,
В светлый полдень зажигают свечи,
Рыбам опротивела вода,
Я люблю тебя, как сумасшедший.
Жди меня двадцать четвертого,
Двадцать третьего, двадцать пятого -
Виноватого, невиноватого.
Как природа любит живая,
Ты люби меня не уставая...
Называй меня так, как хочешь:
Или соколом, или зябликом.
Ведь приплыл я к тебе корабликом -
Неизвестно, днем или ночью.
У кораблика в тесном трюме
Жмутся ящики воспоминаний
И теснятся бочки раздумий,
Узнаваний, неузнаваний...
Лишь в тебе одной узнаю
Дорогую судьбу свою.
они твои.
Все дни рожденья, все именины -
они твои.
Все устремления молодежи -
они твои.
И смех, и радость, и песни тоже -
они твои.
И всех счастливых влюбленных губы -
они твои
И всех военных оркестров трубы -
они твои.
Весь этот город, все эти зданья -
они твои.
Вся горечь жизни и все страданья -
они мои.
Уже светает.
Уже порхает стрижей семья.
Не затихает,
Не отдыхает любовь моя.
Бессильно раскинув тела,
И пуля, пройдя сквозь висок одного,
В затылок другому вошла.
Их руки, обнявшие пулемет,
Который они стерегли,
Ни вьюга, ни снег, превратившийся в лед,
Никак оторвать не могли.
Тогда к мертвецам подошел офицер
И грубо их за руки взял,
Он, взглядом своим проверяя прицел,
Отдать пулемет приказал.
Но мертвые лица не сводит испуг,
И радость уснула на них...
И холодно стало третьему вдруг
От жуткого счастья двоих.
А по насыпи - рельс линии...
В небе дремлющем сумрак синий,
Да мерцающих звезд чуть видна сыпь.
Заяц вымыл свой ранний наряд
И привстал на задние лапочки
Посмотреть, как в небе заря
Разбегается красной шапочкой.
Дальний лязг застучал угрозой,
Вниз по насыпи заяц прыжком,
Увидал: за отцом-паровозом
Стая вагончиков поспешает гуськом.
Зазвенели стальные рельсы,
Захрипел тяжело гудок...
- Осмелься
И стань поперек!
...А там, где прошли вихри,
Прижавшись тесно друг к другу,
Рассказывал заяц зайчихе
Про вьюгу.
Проживала на краю земли,
Выдумкой, как воздухом, дышала,
Выдумке моей дышать мешала.
На краю земли она жила,
На краю земли — я повторяю...
Жалко только, что земля кругла
И что нет ей ни конца, ни краю...