Красивые стихи, поэзия на тему чести, достоинства и долга для взрослых, школьников.
Выбросил из лексики мой век...
Пистолет заряжен. Все готово.
И шагнул к барьеру человек...
А теперь уладится иначе:
На столе бутылка коньяка...
Что нам до мальчишеских чудачеств
Дуэлянтов энского полка.
Пересохло русло Черной речки,
От тумана горы не видать.
Будет жить без этих слов нам легче,
Но труднее будет умирать.
Что же делать? Время продиктует
Новые удобные слова.
С Черной речки черный ветер дует,
Как Машук, седеет голова.
Недруга приближу, брошу друга,
Нелюбимой в чувствах объяснюсь.
Не боюсь замкнувшегося круга,
Лексикона нового боюсь.
Как поручик юный, холодея
От насмешки тайного врага,
Закричу однажды: «Честь имею», -
Перепутав годы и века.
Честь и совесть...
Начинаем все с нуля.
Рассказать мы приготовясь,
О своих грешках не зря...
Честь и мука,
Честь и гордость!
Всюду слышится нам - честь.
Но какое всем нам дело:
Если Бог в расплату есть.
Честь - и снова слово - совесть.
Слово совесть... и вновь - честь.
Ах, как хочется мне верить,
Что расплата все же здесь!
Справедливо слово то.
Было много раз оно
Там, где надо, сказано!..
Но и в зрелые года
Честь твоя - не ерунда,
И ее - об этом речь -
Тоже следует беречь!
А в преклонном возрасте
Честь дороже почести:
Жизнь осмысленна, коль есть
Сохранившаяся честь!
Ну, а после? Ну, а после?..
Если жизнь прошла без пользы,
То от жизни толка чуть:
Остается только жуть.
Люди добрые, поверьте:
Честь нужна и после смерти.
Долговечней жизни честь -
Это следует учесть!
А у них зато - передо мной,
Но своими странными делами
И они чудят, и я чудной.
Напишите мне письма, ребята,
Подарите мне пару минут,-
А не то моя жизнь будет смята,
И про вас меньше песен споют.
Вы мосты не жгите за собою,
Вы не рушьте карточных домов,-
Бог с ними совсем, кто рвется к бою
Просто из-за женщин и долгов!
Напишите мне письма, ребята,
Осчастливьте меня хоть чуть-чуть,-
А не то я умру без зарплаты,
Не успев вашей ласки хлебнуть.
Положено стиху
Хвалу воздать невесте
И почесть жениху.
Сегодня знают дети,
Подруги и друзья,
Что лучше быть на свете,
Чем вы сейчас, нельзя.
Вы — на волне привета
Сочувствующих глаз.
И жизнь с вершины лета
Благословляет вас.
Звучанье и значенье
Всего, что мы творим,
И жизни продолженье
Дается вам двоим.
Широкая гулянка
Бьет в желтый бубен дня.
И тешится тальянка —
Гармонии родня.
Разведены уместно
Цветастые меха.
Хмелен жених. Невеста
Хмельна от жениха.
По лугу эхо глухо
Пускается в полет.
И старая старуха
Про молодость поет.
Старинной песне внемлю.
Прекрасной без прикрас,
И верю в эту Землю,
Цветущую для вас.
Где соловьи, немея,
Росу по капле пьют
И «цепи Гименея»
Кузнечики куют.
Вызываю болтунов на общий суд!
Ведь они во многом виноваты,
Что порой нас девушки не ждут.
Запусти в чужое сердце руку -
Лжет глупец, как праведный святой:
Мол, солдаты письма ждут от скуки
А потом добавит: "Не одной!"
Мол, солдат в любви своей клянется.
Только для того, чтобы солгать.
Мол, когда со службы он вернется:
Будете вы плакать и рыдать.
Слушай и молчи, глупец ничтожный,
Ты любовь солдатскую не тронь.
Не тебе судить о страсти нежной,
Нежной и горячей как огонь.
Забываем поэтому стыд,
Но мадонной невидимой совесть
На любых перекрестках стоит.
И бредут ее дети и внуки
При бродяжьей клюке и суме —
Муки совести — странные муки
На бессовестной к стольким земле.
От калитки опять до калитки,
От порога опять на порог
Они странствуют, словно калики,
У которых за пазухой — бог.
Не они ли с укором бессмертным
Тусклым ногтем стучали тайком
В слюдяные окошечки смердов,
А в хоромы царей — кулаком?
Не они ли на загнанной тройке
Мчали Пушкина в темень пурги,
Достоевского гнали в остроги
И Толстому шептали: «Беги!»
Палачи понимали прекрасно:
«Тот, кто мучится,— тот баламут.
Муки совести — это опасно.
Выбьем совесть, чтоб не было мук».
Но как будто набатные звуки,
Сотрясая их кров по ночам,
Муки совести — грозные муки
Проникали к самим палачам.
Ведь у тех, кто у кривды на страже,
Кто давно потерял свою честь,
Если нету и совести даже —
Муки совести вроде бы есть.
И покуда на свете на белом,
Где никто не безгрешен, никто,
В ком-то слышится: «Что я наделал?»
Можно сделать с землей кое-что.
Я не верю в пророков наитья,
Во второй или в тысячный Рим,
Верю в тихое: «Что вы творите?»,
Верю в горькое: «Что мы творим?»
И целую вам темные руки
У безверья на скользком краю,
Муки совести — светлые муки
За последнюю веру мою.
На бесшумных желтых каблуках
Русая и медленная пани
С девочкою русой на руках.
Вот для них я брал в бою Варшаву!
Было это будто бы вчера, -
Шла со мной вся русская держава -
Польши вольной старшая сестра.
И медаль лучится гордой славой,
Освещая прошлого пути:
"За освобождение Варшавы" -
У России на груди.
А я-то думал,
Что еще успею...
Не скажешь,
Что подстроили враги.
Не спрячешься за юношеской спесью.
И вот я мельтешу то здесь, то там.
Размахиваю разными словами:
«Я расплачусь с долгами!
Я отдам!..
Поверьте мне!..»
Кивают головами
Леса и травы,
Снегопад и зной,
Село Косиха, Сахалин и Волга.
Живет во мне,
Смеется надо мной
Немыслимая необъятность долга!
Ждет каждая секунда.
Ждут года.
Озера, полные целебной влаги.
Мелькнувшие, как вспышка, города.
Победные
И траурные флаги.
Медовый цвет клокочущей ухи.
Моей Москвы
Всесильные зарницы.
И те стихи,
Те — главные — стихи,
Которые лишь начинают сниться.
И снова полночь душу холодит.
И карандаш с бессонницею спорит.
И женщина
В глаза мои глядит.
(Я столько должен ей,
Что страшно вспомнить!)
— Плати долги!..
Плати долги, чудак!..
Давай начистоту
Судьбу продолжим...
Плачу.
Но каждый раз выходит так:
Чем больше отдаешь,
Тем больше должен.
Хоть им никому не иметь орденов.
Только черные вороны стаею вьются
Над трупами наших бойцов.
Бог войны - по цепям на своей колеснице,-
И в землю уткнувшись, солдаты лежат.
Появились откуда-то белые птицы
Над трупами наших солдат.
После смерти для всех свои птицы найдутся -
Так и белые птицы для наших бойцов,
Ну, а вороны - словно над падалью - вьются
Над черной колонной врагов.
- Ревнуют там, где потерять страшатся.
Я лишь порою бурно восставал,
Никак не соглашаясь унижаться!
Ведь имя, что ношу я с детских лет,
Не просто так снискало уваженье,
Оно прошло под заревом ракет
Сквозь тысячи лишений и побед,
Сквозь жизнь и смерть, сквозь раны и сраженья.
И на обложках сборников моих
Стоит оно совсем не ради славы.
Чтоб жить и силой оделять других,
В каких трудах и поисках каких
Все эти строки обретали право!
И женщина, что именем моим
Достойно пожелала называться,
Клянусь душой, обязана считаться
Со всем, что есть и что стоит за ним!
И, принимая всюду уваженье,
Не должно ей ни на год, ни на час
Вступать в контакт с игрою чьих-то глаз,
Рискуя неизбежным униженьем.
Честь не дано сто раз приобретать.
Она - одна. И после пораженья
Ее нельзя, как кофту, залатать
Или снести в химчистку в воскресенье!
Пусть я доверчив. Не скрываю - да!
Пусть где-то слишком мягок, может статься,
Но вот на честь, шагая сквозь года,
Ни близким, ни далеким никогда
Не разрешу и в малом покушаться!
Ведь как порой обидно сознавать,
Что кто-то, ту доверчивость встречая,
И доброту за слабость принимая,
Тебя ж потом стремится оседлать!
И потому я тихо говорю,
Всем говорю - и близким, и знакомым:
Я все дарю вам - и тепло дарю,
И доброту, и искренность дарю,
Готов делиться и рублем и домом.
Но честь моя упряма, как броня.
И никогда ни явно, ни случайно
Никто не смеет оскорбить меня
Ни тайным жестом и ни делом тайным,
Не оттого, что это имя свято,
А потому, и только потому,
Что кровь поэта и стихи солдата,
Короче: честь поэта и солдата
Принадлежит народу одному!
Пал. оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа Поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит!
Убит!., к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь... он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар... спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?., издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит — и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок — они венец терновый,,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он — с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — все молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!