Стихотворения поэта Федора Сологуба о любви, о жизни.
Но знаю я, вина — моя.
Пройдите с отвращеньем мимо,
И это горе вызвал я.
Я знал святое превосходство
Первоначальной чистоты,
Но в жизни воплотил уродство
Моей отравленной мечты.
Когда откликнулись впервые
Друг другу птичьи голоса,
Когда на сказки заревые
Смеялась первая роса,
Когда от счастья задрожала
Еще невинная змея,
Вложил отравленное жало
В лобзанья уст змеиных я.
Я был один во всей природе,
Кто захотел тоски и зла,
Кто позавидовал свободе,
Обнявшей детские тела.
Один, жестокий и надменный,
На мир невзгоды я навлек.
Несовершенства всей вселенной
В веках лишь только мне упрек.
Давно взрастив в моей душе,
Мне жизнь приносит злую муку
В своем заржавленном ковше.
Нажитым добром,
Не блестит алмазами,
Не звенит сребром,
Но зато в нем сладостно
Плакать о былом.
За мое убожество
Милый дар мне дан
Облекать все горести
В радужный туман
И целить напевами
Боль душевных ран.
Жизнь влача печальную,
Вовсе не тужу.
У окошка вечером
Тихо посижу,
Проходящим девушкам
Сказку расскажу.
Под окном поставил я
Длинную скамью.
Там присядут странницы,-
Песню им спою,
Золото звенящее
В души их пролью.
Только чаще серая
Провлечется пыль,
И в окно раскрытое
На резной костыль
Тихо осыпается -
Изжитая быль.
Тиранством золотого Змея.
Простерлися пустынные поля,
В тоске безвыходной немея,
Подъемлются бессильно к облакам
Безрадостно-нахмуренные горы,
Подъемлются к далеким небесам
Людей тоскующие взоры.
Влачится жизнь по скучным колеям,
И на листах незыблемы узоры.
Безумная и страшная земля,
Неистощим твой дикий холод,—
И кто безумствует, спасения моля,
Мечом отчаянья проколот.
Страшно ль смятение вьюг, —
Только бы ты был со мною,
Сладкий и радостный друг.
Ангел благого молчанья,
Тихий смиритель страстей,
Нет ни венца, ни сиянья
Над головою твоей.
Кротко потуплены очи,
Стан твой окутала мгла,
Тонкою влагою ночи
Веют два лёгких крыла.
Реешь над дольным пределом
Ты без меча, без луча, —
Только на поясе белом
Два золотые ключа.
Друг неизменный и нежный,
Тенью прохладною крыл
Век мой безумно-мятежный
Ты от топпы заслонил.
В тяжкие дни утомленья,
В ночи бессильных тревог,
Ты отклонил помышленья
От недоступных дорог.
Что из того, что прошло ты фабричное ущелие!
Всё же мне дарит твое курение
Легкое томное головокружение.
Слежу за голубками дыма и думаю:
Если бы я был царем Монтезумою,
Сгорая, воображал бы я себя сигарою,
Благоуханною, крепкою, старою.
Огненной пыткой вконец истомленному
Улыбнулась бы эта мечта полусожженному.
Но я не царь, безумно сожженный жестокими,
Твои пытки мне стали такими далекими.
Жизнь мне готовит иное сожжение,
А пока утешай меня, легкое тление,
Отгоняй от меня, дыхание папиросное,
Наваждение здешнее, сердцу несносное,
Подари мне мгновенное, зыбкое веселие.
Благословляю тебя, перуанское зелие!
Утешай-ка меня,
Балалаечка!
У меня ли была,
И жила, и цвела
Дочка Раечка.
Пожила, умерла,
И могила взяла
Дочку Раечку,—
Ну и как мне не пить,
Ну и как не любить
Балалаечку!
Что взгляну на мою
Балалаечку,
То и вспомню мою
Дочку Раечку.
Который нас от жизни отделил.
Живу не прежней механической
Привычкой жить, избытком юных сил.
Осталось мне безмерно малое,
Но каждый атом здесь объят огнем.
Неистощимо неусталое
Пыланье дивное - мы вместе в нем.
Пойми предел, и устремление,
И мощь вихреобразного огня,
И ты поймешь, как утомление
Безмерно сильным делает меня.