Школьные стихи поэта Бориса Слуцкого о жизни, о войне.
И не ведая забот,
Рана бывшая сквозная
В мускулах моих живёт.
Он осколок. Он приличный:
Полтора на полтора.
Он спокойный и привычный.
Изредка ожжет с утра.
Сердце схватит, поиграет
И отпустит спустя миг.
Много он не забирает
Времени и сил моих.
Кончилась война в Европе.
Мир. Иные времена.
А в моей ключице вроде
Продолжается война.
Продолжается война,
Вроде ни к чему она,
Но её врачам не вынуть
И хирургам не извлечь.
С нею мне и жить и сгинуть,
Без неё ни сесть, ни лечь.
В этой маленькой войне
Много может приключиться.
Эта самая ключица -
Ключ ко многому во мне.
Как им только не надоест!
Те, кто много пьёт,
Те, кто мягко спит,
Те, кто сладко ест.
Присмотрюсь, обдумаю и пойму,
Что в обмен пришлось принести
Право выбирать самому
Направления и пути.
Право выбора — право на ответ
Собственный на вопрос любой:
Если можешь, «да», если хочешь, «нет», —
Право встать над своей судьбой.
Это самое правильное из всех
Право — на непочтительный смех
И на то, что если все смирно стоят,
Вольно стать, а также на то,
Чтобы вслух сказать, то, что все таят,
Кутаясь от дрожи в пальто.
Я не знаю, прав я или не прав,
Но пока на плечах голова,
Выбираю это право из прав
Всех! Меняю на все права.
Теноров немужские напевы -
Не люблю я таких голосов.
Девки лучше поют, чем девы.
Я люблю не пенье, а песню,
И не в опере, в зальную тьму -
В поле, в поезде, в дали вешней,
В роте и - себе самому.
Случись,
когда придется,
надо мной!
Случись на том последнем перекрестке!
Свидетелями смерти не возьму
Платан и дуб.
И лавр мне ни к чему.
С меня достаточно березки.
И если будет осень,
пусть листок
Спланирует на лоб горячий.
А если будет солнце,
пусть восток
Блеснет моей последнею удачей.
Все нации, которые - сюда,
Все русские, поляки и евреи,
Березкой восхищаются скорее,
Чем символами быта и труда.
За высоту,
За белую кору
Тебя
последней спутницей беру.
Не примирюсь со спутницей
иною!
Березка у освенцимской стены!
Ты столько раз
в мои
врастала сны!
Случись,
когда придется,
надо мною.
Механизмы в неделю ржавеют.
Потому, могу вас заверить,
Время заперто здесь на засов.
Время то, что, как ветер в степи,
По другим гуляет державам,
Здесь надежно сидит на цепи,
Ограничено звоном ржавым.
За штанину не схватит оно.
Не рванет за вами в погоню.
Если здесь говорят: давно,—
Это все равно что сегодня.
Часовые гремуче храпят,
Проворонив часы роковые,
И дубовые стрелки скрипят,
Годовые и вековые.
А бывает также, что вспять
Все идет в этом микромире:
Шесть пробьет,
А за ними — пять,
А за ними пробьет четыре.
И никто не крикнет: скорей!
Зная, что скорей — не будет.
А индустрия календарей
Крепко спит, и ее не будят.
А тихие и слабые - спаслись.
По проволоке, ржавой и колючей,
Сползает плющ, карабкается ввысь.
Кукушка от зари и до зари
Кукует годы командиру взвода
И в первый раз за все четыре года
Не лжет ему, а правду говорит.
Победу я отпраздновал вчера.
И вот сегодня, в шесть часов утра
После победы и всего почета -
Пылает солнце, не жалея сил.
Над сорока мильонами могил
Восходит солнце,
Не знающее счета.
Виноваты за это особо,
Потому что они должны
Виноватыми быть до гроба.
Ну субъект, ну персона, особа!
Виноват ведь! А без вины!
Вот за кем приглядывать в оба,
Глаз с кого спускать не должны!
Потому что бушует злоба
В виноватом без вины.
И молчаливо следовал за ними,
Как шли в огонь во Сына, во Отца,
Во голубя Святого Духа имя.
И если в прах рассыпалась скала,
И бездна разверзается, немая,
И ежели ошибочка была -
Вину и на себя я принимаю.